Тихий Коррибан [СИ] - Страница 1

К оглавлению

1

Памяти сэра Кристофера Ли (27 мая 1922 — 7 июня 2015)

ЧАСТЬ 1

Дарт Мол:

Огонь разливается рекой, накатывает растущими пламенеющими волнами. Кругом так много огня и жара — даже больше, чем было на вулканическом Мустафаре. И почему-то я неподвижно стою в этом море пламени и не пытаюсь бежать, словно я выбрал эту участь. Только чувствую, как прикосновения его языков слоями снимают с меня кожу, и из моего тела истекают все жизненные соки. Но стою. И вглядываюсь в огонь, пока мои глаза не лопнули от этого жара. За стеной пламени поднимается в рост черная фигура. Нечто приближается оттуда — антропоморфное, высокое, крепко сбитое, но словно закованное в тяжелые доспехи. Оно подходит так близко, что в клубящемся воздухе я все же отчетливо вижу: его броня сделана из толстого старого металла, покрытого слоем ржавчины и нагара, а кожа под доспехами сожжена до черноты, до жирного угольного блеска. Существо передо мной выглядит так, словно огонь — тот, что здесь повсюду, или какой-то иной — сплавил воедино его броню и его тело. «Коррибан давно ждал тебя», — хрипло дыша, произносит черный монстр…

И я прихожу в себя. С полнейшим непониманием того, что со мной только что произошло.

Мне всегда казалось, что я знаю о Галактике все: все явления, все формы жизни, все гиперпространственные маршруты. Но у меня плохое предчувствие. Еще не войдя в гиперпрыжок, я ощущаю, что что-то не так. Хотя все системы звездолета исправны, а координаты заданы безошибочно. Точки становятся линиями. Пространство-время привычно изворачивается в замысловатом танце. И, как бы ни был сложен его закон, впереди всегда одна данность. Я покидаю Татуин и беру курс на Корусант. И тут чутье подсказывает, почему мне показалось, что не все так гладко. Я на своем звездолете не один.

Встав с пилотского кресла, я вижу сидящего в темном углу ребенка человеческой расы, возрастом около десяти стандартных лет. Как он смог попасть сюда? Как я его не заметил?

Какое-то время мы молча смотрим друг на друга. Я одарил его одним из своих самых пугающих взглядов, но мальчик не вздрогнул. Он смотрит на меня с гневом, с недетской жаждой расправы. Я бы никогда не поверил, что такой взгляд может быть у человеческого ребенка.

— Ну? — мой резкий выкрик все же заставляет его дернуться. Кажется, он осознает себя загнанным в угол и мнется, не зная, что сказать.

— Ты убьешь меня? — спрашивает он. С вызовом, без страха.

— Еще не знаю, — отвечаю я с одолжением. — Объяснись. Что ты делаешь на моем корабле?

— Я хотел проследить…

— Поиграть в шпиона решил?

— Я хотел узнать, кто ты такой! — выкрикивает мальчик. — Ты убил моего друга! Но… но ведь никто не может… убить джедая!

Ничто не меняется в моем лице, когда он упоминает расправу над мастером Квай-Гоном Джинном, совершенную несколько минут назад:

— Может. Ты сам видел.

— Как ты это сделал? — в голосе ребенка слышны нотки страха и отчаяния.

— Думаешь, кто-то, могущественный настолько, чтобы убить джедая, так просто расскажет тебе, как это сделать?

И все равно этот человеческий отпрыск держится храбрецом. Сила… Я чувствую в нем Силу, и она невероятно велика. Что ж, понятно, как ему удалось прокрасться ко мне на борт.

— Я могу задать другой вопрос: почему? — не сдается он. — Зачем ты его убил?

— Кто ты такой, чтобы ставить вопросы, — гневно ставлю я его на место.

— Я человек, — гордо и обиженно заявляет мальчишка. — И мое имя Энакин.

Сила в нем велика — настолько, что это даже сложно описать. Нет, не по доброте душевной на этого раба обратили внимание джедаи. Я представить не могу, что теперь с ним делать.

Мне известно, что я еще не готов стать мастером, но если этот человеческий ребенок встретился мне сейчас… может, настало мое время взять ученика? Но я еще не превзошел своего учителя, и не имею права убить его. Начать обучать мальчика тайно, пока не придет время разделаться с Дартом Сидиусом? Я нарушу правила ситхов.

Рассказать о нем Сидиусу? Тогда мастер вполне может сам начать учить этого человека, распаляя между нами конкуренцию. Мне стоит сразу избавиться от потенциального соперника.

Или, может, на время оставить его на попечении дроидов, где-то на Мустафаре? Правда, он слишком взрослый, и такие меры будут иметь не те последствия.

Мустафар. Огонь…

Внезапно корабль трясет, и в этот момент что-то меняется. Меняется во всей реальности так, словно по сигналу невидимого переключателя Вселенной. Я только понимаю, что уже не правлю звездолетом, и даже, возможно, что он правит мной… и плевать, как это звучит, мои ощущения упорно говорят мне, что это истина! Однако все системы исправны. Я вхожу в машинный отсек, чтобы убедиться в этом. И замечаю, что на стене отсека нацарапана надпись: «Страдания». Откуда она здесь? Я не наносил никакой надписи, а этот мальчишка никак не мог сделать ее на такой высоте! И проникнуть ко мне на борт, пока меня здесь не было, точно никто не мог! Откуда же взялось это нацарапанное слово?

Не найдя ответа, я покидаю отсек. Мне приходится бежать, потому что корабль трясет снова. Я должен контролировать его, насколько могу. Я вижу, что полностью потерял управление и уже не знаю, куда направляюсь. Нет возможности выйти из гиперпрыжка, нет навигации… нет даже Силы! К этому я был готов менее всего.

Не в моих правилах оказываться в подобных ситуациях. Я никогда не чувствовал себя неосведомленным, потерянным, бессильным, подчиненным. Даже будучи заключенным самой жестокой тюрьмы Галактики. Кто угодно, только не я. Но сейчас, перед лицом Вселенной, задумавшей что-то свое, все попытки взять ситуацию в свои руки выглядят как нелепая, безрезультатная суета. Это все, что мне дано почувствовать — то, что происходит, вызвано и продиктовано Силой. И она не раскроет мне свой сценарий — по крайней мере, не сейчас.

1