Тихий Коррибан [СИ] - Страница 9

Начинается трансляция записи в очень плохом качестве, с такими интенсивными помехами, что изображение практически представляет собой хаотичную рябь, на которую невыносимо смотреть долго. Если учесть, что карта провалялась в жидкости неизвестное количество времени, еще удивительно, что в помехах все же можно различить два силуэта. Первый — темноволосая женщина, в чертах которой мне снова мерещится сходство с Садики Блирр или же с врачом, так на нее похожим, вторым является неизвестный мне муун. Почему-то моя голова снова раскалывается от боли, я припоминаю кошмарный сон, в котором меня убил некий муун. И сон этот я видел в тюрьме. Нет, скорее, эту головную боль вызывает просто потеря крови и необходимость смотреть на чертовы сине-черно-белые помехи.

— Кто он? — задает вопрос мууну женщина. Ее голос подтверждает мое предположение — на записи врач, покончившая с собой.

— Мой телохранитель, попытавшийся меня убить, — отвечает ее собеседник. В его облике ничто не выглядит мне знакомым, и все же я чувствую некое нервное напряжение сродни дурным предчувствиям. — Насчет родственников или чего-то еще можете не беспокоиться — я бы не допустил никаких рисков.

— Почему бы не поместить его в обычную лечебницу?

— Я предпочитаю работать на своем оборудовании и со своими дроидами. Не думаю, что у Вас с ними будут проблемы.

— Я могу завести историю болезни?

— Нет. Только я буду вести документацию, фиксировать номера тестов, и записывать все данные о динамике самочувствия испытуемого. О копиях не может быть и речи.

— Ясно.

Они обсуждают эксперимент? Тот самый, отрывок записей о котором я прочитал? Ей дали четкое указание ничего не фиксировать, но она все равно писала, на бумаге, но писала… Вот почему ей было так важно уничтожить все документы?

— Можете приступить, доктор Блирр, — дает добро муун. Я не ослышался? Фамилия женщины — Блирр?!

— Хего Дамаск, — окликает она мууна, собравшегося уходить, — Вы не сказали имя испытуемого.

— Джагганат, — нехотя отвечает тот. Меня охватывает оторопь.

Какова вероятность, что женщина-психиатр будет иметь ту же фамилию, что и надзирательница тюрьмы, а имя ее пациента совпадет с именем, которое я носил для прикрытия? А номер истории болезни — тюремный номер! Я понял это лишь сейчас! Что все это, черт его подери, значит?!

Все меньше веры в совпадения остается, когда на экране появляется еще одна тень — человека в плаще с капюшоном.

— Договорились? — произносит черный силуэт знакомым до боли голосом. Это Дарт Сидиус! Это он говорит с Хего Дамаском!

— Эта доктор — любительница денег, экспериментатор, садист, ксенофоб, — отвечает муун моему учителю. — Она идеально подходит на роль, которую я ей выделил.

— И что вы сделаете с ним? Что мы будем иметь потом?

— Я верну в том состоянии, в каком взял. Да и ты вроде не питал к нему привязанности.

— Конечно. Если что-то пойдет не так, я не хочу обременять себя этим.

— Я понял. В этом случае я его ликвидирую.

— Хорошо.

Запись обрывается. А я неподвижно сижу на полу в безмолвии, сгорбив спину. Я не знаю, что думать и чему верить. Этого… просто… не может быть! Это так… неправильно!

Кто-то неожиданно касается моего плеча. Я хватаю дотронувшуюся до меня руку и швыряю противника через себя. Но это оказывается всего лишь Талзин. Ей снова не повезло столкнуться со мной.

— Извини, — встревожено просит ведьма, поднимаясь на ноги. — Мне не стоило приближаться бесшумно. Ты на взводе.

Она что, тоже все видела и слышала? Я начинаю невольно ходить кругами вокруг кресла с трупом Блирр, тяжело дыша и пытаясь успокоиться. Моему негодованию нет предела.

Я даже опасаюсь строить подобные предположения, но все же… Неужели все, что происходило в «Улье Шестерне 7», было некой ложной памятью — блестяще исполненная миссия на грани жизни и смерти в одной из наихудших тюрем Галактики? Неужели вместо этого было пребывание здесь, в грязном госпитале Дрешде, и опыты этого ублюдка Дамаска?! Нет, нет, нет, это сущий бред, это все из-за моего состояния, да и просто от самого этого места…

Но голос Сидиуса был неподдельный. Я не мог ошибиться в этом, ни за что не мог. Да и совпадений слишком много…

— Я видела все, — отрывает меня от тяжких раздумий голос Талзин. — Твой учитель такой хороший, правда?

— Я не верю этому, — отмахиваюсь я. — Этого не было! — и в этот момент приходит осознание, что датомирка не так проста — она знает Сидиуса, и даже знает, что он является моим учителем! Я впиваюсь в нее свирепым взором: — А не подделали ли ты сама запись, а, ведьма?!

Талзин улыбается, неуловимо, одними глазами:

— Ты боишься безумия? Боишься потерять себя? Но был ли ты вообще?

Я готов убить ее за эти слова. Готов убить и за эти идиотские игры! Но только что это изменит?

— Чего ты ходишь за мной?! — кричу я, утратив остатки самообладания. — Чего ты от меня хочешь?!

Ведьма бесстрашно подходит ближе и улыбается, уже открыто, без притворства:

— Я могу забрать тебя отсюда. Прямо сейчас. Пойдем со мной.

Что это еще за предложения, с какой стати? Каков бы ни был ее интерес, он определенно корыстный.

— Пошла ты! — резко отворачиваюсь от нее я. — Лживая тварь.

— Нет, — пытается заверить датомирка. — Я ведь действительно тебе…

Ее слова обрывает резкий, бросающий в холод металлический скрежет. Я оборачиваюсь на звук. Черная Пирамида! Этот горбатый монстр пронзил Талзин своим несуразным огромным ножом и, как тряпку, сняв ее бездыханное тело с лезвия, швырнул в стену. Я отхожу на безопасное расстояние, передергивая затвор винтовки, и стреляю в грудь твари, но за этим не следует никакой реакции. Отходя к дверному проему, я стреляю снова — это даже на миг не замедлило монстра! Только собственный нож, который он волочит по полу с отвратительным скрежетом, сводящим зубы, несколько тормозит его шаги. Я не могу более тратить пули на попытки остановить его, но с тем, как медленно я отступаю, Черная Пирамида неизбежно меня настигнет. Я практически не чувствую правую ногу. Выскочив в коридор, активирую меч, который тут же сталкивается с гигантским окровавленным ножом, но не берет его. Я ухожу, сдерживая его удары, сам не зная, куда иду и как долго продержусь. Этот изнурительный бег от твари, то и дело вонзающей тяжелый нож в пол на опасно близком ко мне расстоянии, длится невыносимо долго. Пока, наконец, оказавшись практически в тупике, я вижу слева от себя пустующую шахту лифта и без раздумий прыгаю вниз.